Достойно жить, достойно умереть
Один из журналистов "ОГОНЬКА", Губин, рассказал, что во время многочасового стояния в пробках слушает аудиокниги и, в частности, "Путешествие из Петербурга в Москву" Александра Радищева - знаменитую книгу конца 18 века. Какие же мысли и чувства вызвала она у дипломированного водителя? Только то, что "Путешествие" - скучная, назидательная, неумелая книга", где школьники с интересом читают лишь страницы про сифилис и распутных валдайских девок. Хочется спросить: зачем же совершеннолетнему мужчине и известному журналисту уподобляться современным легкомысленным подросткам? Мог хотя бы сообразить, что 220 лет назад представления о скуке, назидательности и литературном умении были несколько иные, чем в 21 веке.
Разумеется, книги, как и люди, стареют, их язык, стиль, композиция... Илиаду и Библию читать в наше время тоже трудно, требуется изрядный запас терпения. И всё же читают, как и радищевское Путешествие - это вечные книги. "Лишь в очень отсталых умах не будет понятна разница между отжившим и вечным", - говорил мудрый Рерих. Язык отжил, идеи, образы, искания - вечные. И поколениям русских читателей даже на ум не приходили такие детские упрёки. Они мечтали хотя бы на несколько часов добыть рукописную копию запрещённой книги и платили огромные деньги за такую возможность. В момент появления в 1790 сочинение Радищева было сожжено, а автор приговорён к смертной казни, заменённой "милостиво" 10-летней ссылкой в Восточную Сибирь. И последующие 115 лет книга находилась под запретом, её первые печатные экземпляры стали библиографической редкостью и хранились в надёжных тайниках. Тысячи русских людей учились по этой книге ненависти к рабству, самодержавному произволу, бесправию и издевательствам над личностью. Впитывали бессмертные идеи гуманизма, человеческого достоинства, гражданских прав и свобод.
Удивляюсь, как мог Губин не заметить потрясающей современности и злободневности радищевского творения. Будучи книгой о России крепостнической и самодержавной, она уверенно вошла в число книг о России президентской: мало что изменилось за минувшие 2 века! То же показное благополучие, та же развращённость и угодливость чиновников, то же самодурство и безответственность власти, те же алчность и казнокрадство, беззащитность и покорность населения. И так мало свободолюбия, независимости, самоуважения.
"Я ВЗГЛЯНУЛ ОКРЕСТ, И ДУША МОЯ СТРАДАНИЯМИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА УЯЗВЛЕНА БЫЛА". Страдающие за человечество не перевелись, пусть их мало. Для них Радищев по-прежнему близок и дорог.
Разумеется, книги, как и люди, стареют, их язык, стиль, композиция... Илиаду и Библию читать в наше время тоже трудно, требуется изрядный запас терпения. И всё же читают, как и радищевское Путешествие - это вечные книги. "Лишь в очень отсталых умах не будет понятна разница между отжившим и вечным", - говорил мудрый Рерих. Язык отжил, идеи, образы, искания - вечные. И поколениям русских читателей даже на ум не приходили такие детские упрёки. Они мечтали хотя бы на несколько часов добыть рукописную копию запрещённой книги и платили огромные деньги за такую возможность. В момент появления в 1790 сочинение Радищева было сожжено, а автор приговорён к смертной казни, заменённой "милостиво" 10-летней ссылкой в Восточную Сибирь. И последующие 115 лет книга находилась под запретом, её первые печатные экземпляры стали библиографической редкостью и хранились в надёжных тайниках. Тысячи русских людей учились по этой книге ненависти к рабству, самодержавному произволу, бесправию и издевательствам над личностью. Впитывали бессмертные идеи гуманизма, человеческого достоинства, гражданских прав и свобод.
Удивляюсь, как мог Губин не заметить потрясающей современности и злободневности радищевского творения. Будучи книгой о России крепостнической и самодержавной, она уверенно вошла в число книг о России президентской: мало что изменилось за минувшие 2 века! То же показное благополучие, та же развращённость и угодливость чиновников, то же самодурство и безответственность власти, те же алчность и казнокрадство, беззащитность и покорность населения. И так мало свободолюбия, независимости, самоуважения.
"Я ВЗГЛЯНУЛ ОКРЕСТ, И ДУША МОЯ СТРАДАНИЯМИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА УЯЗВЛЕНА БЫЛА". Страдающие за человечество не перевелись, пусть их мало. Для них Радищев по-прежнему близок и дорог.