Достойно жить, достойно умереть
Сотрудники одной газеты, которую я читаю, полезли в интернет и возмутились циничным отношением юзеров к болезням и смертям известных лиц. И сразу вспомнилась реакция многих газет, радио и ТВ на замечания и пожелания граждан: не любо - не слушай, не смотри, не читай. Вот так, сразу осекают и ставят стену, отметают диалог. А почему бы не прислушаться, не выбрать рациональное зерно, не ответить культурно. Так и здесь - сразу нетерпимость, раздражение и поучения: надо быть почтительным к смерти, уважать смерть, гопники убогие, интернет-помойка, пожелатели смерти. У каждого есть право высказаться вслух и право отвечать, говорить да и нет. Но у каждого есть и право промолчать, не участвовать в гвалте и свистопляске, отойти в сторону. Мне тоже не нравится поток поношений и оскорблений в адрес именитых покойников, но я привык ещё и разбираться, а чем вызваны те или иные слова, поступки? Неужели в основе только грубость и злопыхательство? Часто мы думаем так же , как сосед, но из приличия молчим. Я полагаю, что отчасти интернет-грубияны правы, если отсечь крайности их выражений. В конце концов, экстремизм мнений вызван экстремизмом подачи инфрмации, навязчивостью теле- и радиопрограмм, запланированным нагнетанием скорби и горя в масштабах огромной страны. Причём в центре повышенного внимания не соседка Настя, не приятель Коля, не сослуживец Слава - они всегда здоровы и никогда не умирают. Нет, нацию призывают рыдать над гробом выдающихся и знаменитых. Оправдано ли такое отношение? Горе нельзя вызвать искусственно, его надо пережить и прочувствовать лично, и если Солженицын, Алексий, Арлазоров были любимы и дороги их поклонникам, то вовсе не требуется ежедневно напоминать об их кончине всей стране. Ну не могут миллионы людей одновременно лить слёзы даже по Нобелевскому лауреату, даже по папе римскому, и не потому, что они бесчувственны, а потому что эти утраты не касаются их близко, не отражаются на их жизнях. Они просто принимают их к сведению. Когда же с убойной частотой все СМИ пытаются внушить народу невосполнимость потери и её исключительность, то подсознательно возникает протест: сколько можно? Я уже знаю! Для большинства болезнь и смерть матери, жены, сына, друга будет всегда самой тяжёлой и невыносимой утратой, смерть остальных воспринимается сугубо индивидуально. Даже распятие Христа не вызвало всеобщей скорби: одни плакали, другие смеялись. Так что успокойтесь, обличители и резонёры, и горюйте сами без поддержки всего народа. Жизнь и смерть любого человека - горе, ничем не слабее того, которое вызывается громкими именами. Не надо делить людей на великих и всех остальных - массовку.Я уверен, что именно против такого людоедского подхода к живым и мёртвым и возмутились обычные юзеры, не выбирая слов: пусть они останутся на их совести. В последние часы земной жизни действительно великий бунтарь и правдоискатель Толстой попросил слабеющим голосом: "В мире столько людей, а вы видите только Льва". Давайте же будем смотреть и видеть всех!