Небо затянуто непроницаемой серой пеленой, моросит холодный дождь, а я прощаюсь с Юрой Боровковым. Инсульт, 3 дня больницы - и конец на 78 году. Кто он мне? Не родня, не коллега, не друг. Встретились, сблизились в городском хоре да и пропели плечом к плечу 14 лет. Как самые рослые, стояли в центре мужской группы. Он баритон, я тенор. Однако довелось узнать Юру как человека, и всё, что узнал, вызвало симпатию и уважение. Скромный, немногословный, застенчивый... Помню, как смахивал слезу, рассказывая о покойной жене: никак не мог примириться с её ранней утратой. "Понимаешь, поссорились всего один раз - и всё, больше никогда. Я ей всё высказал, и она поняла. Разве найдёшь такую женщину?" Однако, нашёл, и последние 10 лет прожил с другой, тоже понятливой и миролюбивой. Платья первой жены до сих пор бережно хранит. Раньше часто говорили: простой рабочий. Юра был не простым, а самым знаменитым и почитаемым на закрытом оборонном заводе. Токарь-универсал высшей квалификации. Ему доверяли самые ответственные и сложные заказы для космической и военной техники. Как пришёл на завод после армии, так и остался до конца жизни, на пенсию отважился за полгода до смерти. Я поражался: почти 60 лет уникального трудового стажа - и никакого желания отдохнуть, заняться дачей или рыбалкой. А он отвечал просто: "Люблю завод. Да и пробовал, раза два уходил на пенсию. Так домой присылали машину и увозили к станку. Нет сейчас хороших станочников, молодые не идут на нашу зарплату". Он не учёл одного - сердца, изношенного и натруженного, не знавшего перерывов. Выступая над раскрытым гробом, главнй инженер сказал: "У Юрия Владимировича есть часы, подаренные заводом. Под номером 1. За 70-летнюю историю предприятия это единственный случай, больше таких часов нет ни у кого". И было печально от того, что эти сверхточные часы остановились. Что вместе с Юрой хоронили эпоху: трудную, противоречивую, героическую. Эпоху, когда НАШЕ преобладало над МОЁ. Он был самым ярким воплощением ушедшей эпохи - выдающийся советский рабочий. Его бы назвать легендой, ему бы поставить памятник... Он вкладывал душу в металл, запущенный в космос. Там и пребывает отныне его рабочая душа.