Кто-то скажет: "А разве бывают классики не мудрые?" Бывают, но не Чехов. Я не о той мудрости, которой пронизаны его шедевры: там она выступает в художественной форме, в превращённом виде. В чистом, первозданном облике чеховская мудрость заложена в его письмах и записных книжках, тут он напрямую формулирует свои мысли, без иносказаний и шифра. И эти мысли, если читать их в системе и последовательно, объясняют человека и общественную жизнь с такой философской глубиной, которые не найдёшь во многих громоздких исследованиях. Я ценю мудрость Чехова выше мудрости Достоевского и Толстого. Те были ослеплены доктриной, им мешала пристрастность. Чехов судит смело, свободно, непредвзято. У него был редкий дар схватывать существо явлений и характеров и выражать их в предельно ясной, простой и отточенной форме. Поэтому многие его заметки напоминают афоризмы и постоянно цитируются любителями чужих мыслей. Чехов и в литературе тяготел к экономному жанру рассказа, повести и умел вмещать в них такое содержание, что критики вынуждены говорить о "маленьких романах". Я к тому, что Чехов был особенным художником, художником-мыслителем, и мысли его никогда не были отвлечёнными и безжизненными. Они нисколько не устарели, может быть, только нуждаются в некоторых уточнениях с позиции минувших 120 лет. Предлагаю то, что нашёл в его богатейших записных книжках, несмотря на их скромный объём в 120 страниц.
Вот весьма злободневная запись: "Вследствие разницы климатов, умов, энергий, вкусов, возрастов, знаний равенство среди людей никогда невозможно. Неравенство поэтому следует считать непреложным законом природы. Но мы можем (в отличие от природы. И.К.) сделать неравенство незаметным.... В этом отношении многое сделают воспитание и культура. Сделал же один учёный так, что у него кошка, мышь, кобчик и воробей ели из одной тарелки". Что тут можно добавить? Чехов был оптимистом, он горячо верил в преобразующую силу воспитания и культуры, ибо сам прошёл трудную и беспощадную школу самовоспитания, сделал из себя свободного развитого человека. Он не учёл лишь того, что примирить кошку с мышью намного легче, чем человека с человеком. Общие праила и закономерности бессильны перед этим существом, ибо оно наделено такими "изъянами", как свободная воля и изломы подсознания. Что касается общественного воспитания и культуры, то у нас они по-прежнему в зачаточном состоянии. Поэтому неравенство существует в самой резкой и отвратительной форме.
"То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может есть нормальное состояние. Влюблённость указывает человеку, каким он должен быть". Я понимаю, что хотел сказать Чехов, какое нормальное состояние имел в виду. В любви особенно сильно проявляется неравенство: разные люди любят по-разному. И если отсутствует культура чувств, сдерживающие тормоза, то влюблённый способен на самые чудовищные преступления вплоть до убийства и истязаний: посмотрите уголовную хронику. Вот такого "нормального состояния" я бы не хотел. Чехов признаёт это: "Если любовь часто бывает жестокой и разрушительной, то причина тут не в ней самой, а в неравенстве людей". Но любовь проявляет это неравенство.
"У духовенства и актёров много общего". Потому что церковь тот же театр, и церковные службы - это представления с утверждёнными ролями и выходами. И в жизни, под взорами верующих, священники несут на себе печать актёрства: всё напоказ, всё ритуальное.
"Между "есть бог" и "нет бога" лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец (в ту или иную сторону. И.К.) Русский же человек знает какую-нибудь одну из двух этих крайностей, середина же между ними ему неинтересна, и он обыкновенно не знает ничего или очень мало". Тут исчерпывающе объяснена причина повального перехода из советского атеизма в массовую веру после крушения социализма. Мыслительной, поисковой "середины" не было ни там, ни здесь. Толпа без рассуждений принимает одну из крайностей по указке сверху, по моде, потому что "так надо", "так принято", "как все". Поэтому вера и безверие одинаково поверхностны и непрочны.