В 1917 один орловский мужик сказал Бунину слова, которые надолго запомнились писателю: "Мы, батюшка, не можем себе волю дать. Ты не смотри, что я такой смирный. Я хорош, добёр, пока мне воли не дали. А то я первым разбойником, первым грабителем, первым вором, первым пьяницей окажусь..." Мужицкие слова стали пророческими, и Бунин в годы революции и гражданской войны неоднократно наблюдал, как обыкновенные мирные люди превращались в условиях захваченной свободы в кровожадных разбойников, грабителей и пьяниц. Чудовищные картины насилия и разгула потрясли писателя-академика, он увидел в революции величайшее зло и наказание и навсегда проклял охватившее Россию безумие. Весь свой огромный талант, страсть и непревзойдённое мастерство художника Бунин обрушил на головы вождей и участников Смуты, под его живым пером страна предстаёт "гигантским кровавым балаганом, голым погостом, юдолью смерти, слёз, зубовного скрежета". Он подавлен хамством и варварством, голодом и холодом, мором и запустением.
Бунин не просто возмущается, негодует. Он приводит леденящие кровь факты народных бесчинств и разгула тёмных сил. Каждодневные грабежи, погромы и пожарища, сожжение мужиками своих провинившихся односельчан на кострах, зарывание в землю за украденную курицу живых людей, пытки при допросах... Хлынувшие с фронта солдаты перебили сотни своих офицеров вместо немецких, искалечили сотни паровозов, закололи штыками десятки начальников станций, вдребезги разнесли стёкла в вагонах, ободрали все вагонные диваны, били бутылки и заставляли плясать по стеклу. Мужики в солдатских шинелях повалили чуть ли не все исторические памятники, расстреляли "за хорошее жалованье" свою Москву, свой Ярославль, убили и утопили в Неве за одного большевика Урицкого 1000 ни в чём не повинных людей. Трупы в Чёрном море, трупы в Волге, в Каме, в Днепре... Почти вся русская интеллигенция перебита в чрезвычайках, раздавлена морально и физически, поколела с голоду и разбежалась куда глаза глядят. Несметные покойники России по месяцу ждут очереди быть похороненными без гроба и нагими, пожираются собаками в полях - там, где их сразил тиф или пуля. По свидетельству Пироговского съезда врачей, количество психических больных растёт с неожиданной быстротой и "целым будущим поколениям грозит маразм и вырождение" ( а это уже не пророчество, а научный прогноз, сбывшийся в наши дни с невероятной точностью).
Разорённая, истощённая и разграбленная страна дошла в начале 20-х гг. до крайней степени одичания - людоедства. В Саратовской губернии таскали с кладбища трупы для еды. Умерших людей не хоронили, а съедали дома. В Сибири отмечалась продажа жареного человеческого мяса, и пришлось издать приказ о закрытии такой торговли. Случаи людоедства зарегистрированы в Самарской губернии ( по секретным сводкам информотдела ГПУ). Бунин не только описывает, фиксирует факты разрушения, жестокости, уголовщины. Он задаётся вопросом: как такое стало возможным? Кто виноват? И уверенно отвечает: не одни большевики, Керенский, Ленин и Троцкий, а весь народ, все мы. Нов ли большевизм? Стар, как Россия. Русь - классическая страна буянов и "разбойничков", у нас всё сойдёт с рук. У нас почва для всяческой чепухи и гнусности была давно готова.
Бунин художественно обстоятельно исследует эту почву, углубляясь в тёмные века русской истории. Уже в древности - всяческие смуты, усобицы, свары, нелепицы... Переменчивое сердце и шаткий разум народа, его слезливость и "свирепство", глушь и дичь и его роковая особенность: кругами совершать движение вперёд. Вспоминается Иван Грозный с его леденящим признанием: "Аз есмь зверь, но над зверьми и царствую!" Дальше несметные побоища и зверства на окраинах, кровавый хам Разин, саморазорение, самоистребление, пожарища, разливанное море разбитых кабаков, в зелье которых захлёбывались до смерти, а наутро - тяжёлое похмелье и приступы лютой чувствительности, слёзы покаяния и поклоны... Не знакомы ли вам эти картины в наше время?
Бунин вспоминает рассказ Толстого про одного из приятелей молодости. Бедный человек, он купил однажды на последние копейки заводную канарейку, и никто не мог объяснить этого поступка, пока не догадались, что мужчина был просто глуп. И в революцию бурно вырывались наружу не только низменные инстинкты, но и народная ограниченность, умственная скудость, примитивная логика, вялость и несдержанность мысли: ни одно начатое дело не доводилось до конца в силу повышенной эмоциональности русского человека. "Мы не хотели знать своего народа, а не зная, его можно покорять, угнетать, но нельзя освобождать", - предупреждал Герцен. Бунин согласен и приводит старинную пословицу: "Из нас, как из дерева, и дубина и икона". Русская интеллигенция по глупости и легкомыслию видела в народе только икону, а разбудила и запустила в действие - дубину. Слезливые мечтатели приписывали народу такие свойства, которых у него никогда не было. А что было? Писатель приводит разговор с орловскими бабами в годы мировой войны: "Барин, а правда, что пленных австрияков будут держать на квартире и кормить?" - "Правда. А что же с ними делать?" И бабы спокойно отвечали: "Как что? Да порезать да покласть". И это деревенские бабы, которых считали жалостливыми и отзывчивыми на чужую беду. О народе врали, народ обоготворяли, - говорит писатель.
Ещё один пример: в московском зоологическом саду писатель наблюдал, как сторож приманивал кормом плавающую птицу и давил каблуками головы уткам, бил сапогом лебедя. Грянула революция, и народ-"богоносец" сотворил такое "бескровное чудо", перед которым померкли все чудеса, сотворённые во хмелю. "Нет, не прошла ещё древняя Русь!" - восклицает потрясённый академик. Случилось то, что должно было случиться в стране полудикой, полуазиатской - случился большевизм. Нельзя не отдать должное уму и чутью Бунина, он, в отличие от многих современников да и потомков, разглядел в большевиках не немецких агентов и предателей родины, а органическое порождение русской истории, кровавое детище тёмных, забитых и неуправляемых низов. Тех, кто даже не понимал смысла произносимых слов. Сидит дезертир возле избы, курит и напевает: "Ночь темна, как две минуты (вместо "лови минуты"). - "Что за чушь! Какие две минуты?" - "Я верно пою: как две минуты", - настаивает солдат. В саду караульщик передаёт слух, что где-то возле Волги упала из облаков "кобыла в 20 вёрст длиною". И росла эта чепуха, дурь, невнятица до тех пор, пока не превратилась в злую и непроглядную тьму.
Да, всё так, "только в России можно дерзнуть на бесстыдство планетарное, на глупость, повергающую в столбняк". Ведь дети, обезьяны, дикари переимчивы. Разврат, пьянство, безделье, нервическое взвинчивание - это родимые пятна русской натуры, они-то и сделали революцию ужасной смесью кровопускания и нелепостей. "Распоясаться до такой степени всё-таки можно только в России. И остаться безнаказанным за самое чудовищное преступление тоже легче всего в России", - убеждён Бунин и снова прав. Через 70 лет русская революция повторилась с теми же самозванцами, подонками, грабежами и безобразиями, лишь оформленными в рамку "законности": политическая анархия конца 80-начала 90-х гг., распад СССР, малая гражданская война, расстрел Белого дома, национальный сепаратизм, разграбление промышленности и сельского хозяйства, моральная и культурная деградация, фиктивная приватизация, безработица, всплеск бытовой и организованной уголовщины, декоративная Конституция и произвол властей, вымирание населения, продовольственный и коммунальный кризис... Вам мало? Бунину писали из красной России: "Новая Россия страшна. Много холодных убийц. Много спекулянтов, дельцов, хулиганов, головорезов..."
Много, много душераздирающей правды увидел и описал наблюдательный и зоркий писатель в своих статьях и заметках. Диагноз поставлен верный: вопиющая отсталость страны и её народа, тяжёлая наследственность. Прозрение, недовольство народом доходят у Бунина до крайностей. Описывая анархизм, разнузданность солдатских масс, деревенского населения, он неожиданно для самого себя делается большевиком, ибо принимает логику ленинцев. Вот запись из дневника 1917: "А как, в сущности, не терпят власти, принуждения! Попробуй-ка введи обязательное обучение! С револьвером у виска надо ими править! Злой народ! Участвовать в общественной жизни, в управлении государством - не могут, не хотят за всю историю". Вдаваться в причины темноты и грубости простого народа писатель не хочет, он лишь констатирует то, что видит и слышит. А если бы подверг виденное анализу, вдумался, то нашёл бы и оправдание. Что хорошего видел народ от своей власти на протяжении веков? Кто не давал ему "участвовать в общественной жизни"? А когда всё же допустили, то всячески мешали, ограничивали и вытесняли. Почему злые чувства захлестнули город и деревню? Ответов Бунин не даёт, он - наблюдатель. Когда большевики взяли власть и удержали "с револьвером у виска", Бунин забыл о своих пожеланиях и проклял большевиков. Его личная свобода была ущемлена, и он отказался признать "револьверную" власть, бежал из страны.